«Крупнее Цветаевой в нашем столетии нет поэта» — так сказал о Марине Цветаевой Иосиф Бродский, имея в виду не только пространство России. «Отказываясь от морализаторского фильтра, не заботясь о границах доброприличного и дозволенного, Марина Цветаева давала сказаться всем голосам, которые в себе слышала, а не только тем, за которые, говоря ее собственными словами, она согласилась бы умереть в семь часов утра» (И. Кудрова). .В настоящее издание вошел весь основной корпус стихотворений Цветаевой, поэмы («Поэма Горы», «Поэма Конца», «Крысолов», «Новогоднее»), автобиографическая проза («Дом у Старого Пимена», «Башня в плюще», «Мать и музыка» и др.), воспоминания о современниках («История одного посвящения», «Живое о живом», «Пленный дух», «Повесть о Сонечке»), а также эссе «Мой Пушкин» и «Пушкин и Пугачев». .«„Марина часто начинает стихотворение с верхнего «до»", — говорила Анна Ахматова. То же самое, частично, можно сказать и об интонации Цветаевой в прозе. Таково было свойство ее голоса, что речь почти всегда начинается с того конца октавы, в верхнем регистре, на его пределе, после которого мыслимы только спуск или в лучшем случае плато. Однако настолько трагичен был тембр ее голоса, что он обеспечивал ощущение подъема при любой длительности звучания. Трагизм этот пришел не из биографии: он был до. Биография с ним только совпала, на него — эхом — откликнулась» (И. Бродский).